976 Просмотров

Николай Семёнович Тихонов (4 декабря 1896 — 8 февраля 1979) — русский советский поэт, прозаик и публицист, общественный деятель. Герой Социалистического Труда (1966). Лауреат Международной Ленинской «За укрепление мира между народами» (1957), Ленинской (1970) и трёх Сталинских премий первой степени (1942, 1949, 1952).

Николай Семенович Тихонов

ДРУГУ

Ночь без луны кругом светила,
Пожаром в тишине грозя,
Ты помнишь все, что с нами было,
Чего забыть уже нельзя:

Наш тесный круг, наш смех открытый,
Немую сладость первых пуль,
И длинный, скучный мост Бабита,
И в душном августе Тируль.

Как шел ночами, колыхаясь,
Наш полк в лиловых светах сна,
И звонко стукались, встречаясь,
Со стременами стремена.

Одних в горящем поле спешил,
Другим замедлил клич: пора!
Но многие сердца утешил
Блеск боевого серебра.

Былое заключено в книги,
Где вечности багровый дым,
Быть может, мы у новой Риги
Опять оружье обнажим.

Еще насмешка не устала
Безумью времени служить,
Но умереть мне будет мало,
Как будет мало только жить.
1917
Советская поэзия. В 2-х томах.
Библиотека всемирной литературы. Серия третья.
Редакторы А.Краковская, Ю.Розенблюм.
Москва: Художественная литература, 1977.

* * *

Вот птица - нет ее свежей -

Оттенков пепельного дыма,-
Породы башенных стрижей,
Чья быстрота неповторима.

Летит, нигде не отдохнув,
От тростников Египта пресных
До Гельголанда - ночь одну -
До стен, как мужество, отвесных.

Уж небо стало зеленей.
Она зарей уже умылась,
И, окантован, перед ней
Могучей пеной остров вырос.

Но там, где серого гнезда
Комок однажды прилепился,
Бьет время, волны разнуздав,
Осколки рухнувшего мыса.

И плачет птица, огорчив
Весельем залитые мели,
Как будто ночь еще кричит
В ее худом и темном теле.

Так, европеец, удалясь
От той земли, что звалась детством,
Ты вспомнишь вдруг былую связь
И чувств потерянных соседство.

Преодолев и ночь и дождь
Крылом свистящим, в летной славе,
Ты прилетишь - и ты найдешь
Совсем не то, что ты оставил.
1935
Советская поэзия. В 2-х томах.
Библиотека всемирной литературы. Серия третья.
Редакторы А.Краковская, Ю.Розенблюм.
Москва: Художественная литература, 1977.

* * *

Крутой тропою - не ленись -

К лесам Таврарским подымись,
Взгляни в открывшуюся высь,-
И ты увидишь наяву
Не снившуюся синеву.

Не позабыть, пока живу,
Долин Сванетских синеву.

Перед такою синевой
Я был когда-то сам не свой.
Перед такою синевой
Встань с непокрытой головой...
1938-1940
Советская поэзия. В 2-х томах.
Библиотека всемирной литературы. Серия третья.
Редакторы А.Краковская, Ю.Розенблюм.
Москва: Художественная литература, 1977.

НОЧЬ

Спит городок
Спокойно, как сурок.
И дождь сейчас уснет,
На крышах бронзовея;
Спит лодок белый флот
И мертвый лев Тезея,
Спит глобус-великан,
Услада ротозея,
Спят мыши в глобусе,
Почтовый синий ящик,
Места в автобусе
И старых лип образчик,-
Все спит в оцепенении одном,
И даже вы - меняя сон за сном.
А я зато в каком-то чудном гуле
У темных снов стою на карауле
И слушаю: какая в мире тишь.
...Вторую ночь уже горит Париж!
1940
Советская поэзия. В 2-х томах.
Библиотека всемирной литературы. Серия третья.
Редакторы А.Краковская, Ю.Розенблюм.
Москва: Художественная литература, 1977.

ЛЕНИНГРАД

Петровой волей сотворен
И светом ленинским означен -
В труды по горло погружен,
Он жил - и жить не мог иначе.

Он сердцем помнил: береги
Вот эти мирные границы,-
Не раз, как волны, шли враги,
Чтоб о гранит его разбиться.

Исчезнуть пенным вихрем брызг,
Бесследно кануть в бездне черной
А он стоял, большой, как жизнь,
Ни с кем не схожий, неповторный!

И под фашистских пушек вой
Таким, каким его мы знаем,
Он принял бой, как часовой,
Чей пост вовеки несменяем!
1941-1943
Советская поэзия. В 2-х томах.
Библиотека всемирной литературы. Серия третья.
Редакторы А.Краковская, Ю.Розенблюм.
Москва: Художественная литература, 1977.

МОГИЛА КРАСНОАРМЕЙЦЕВ НА
ПЛОЩАДИ В БЕЛГРАДЕ

Им, помнившим Днепр и Ингулец,
Так странно - как будто все снится -
Лежать между радостных улиц
В земле придунайской столицы.

Смешались в их памяти даты
С делами, навек золотыми;
Не в форме советской солдаты,
Как братья, стояли над ними.

И женщины в черном поспешно
Цветами гробы их обвили,
И плакали так безутешно,
Как будто сынов хоронили.

И юные вдовы Белграда
Над ними, рыдая, стояли,
Как будто бы сердца отраду -
Погибших мужей провожали.

Страна приходила склоняться
Над их всенародной могилой,
И - спящим - им стало казаться,
Что сон их на родине милой,

Что снова в десантном отряде,
Проснутся и в бой окунутся,
Что снится им сон о Белграде,
И трудно из сна им вернуться.
1947
Советская поэзия. В 2-х томах.
Библиотека всемирной литературы. Серия третья.
Редакторы А.Краковская, Ю.Розенблюм.
Москва: Художественная литература, 1977.

РАДУГА В САГУРАМО

Она стояла в двух шагах,
Та радуга двойная,
Как мост на сказочных быках,
Друзей соединяя.

И золотистый дождь кипел
Среди листвы багряной,
И каждый лист дрожал и пел,
От слез веселых пьяный.

В избытке счастья облака
К горам прижались грудью,
Арагвы светлая рука
Тянулась жадно к людям.

А гром за Гори уходил,
Там небо лиловело,
Всей пестротой фазаньих крыл
Земли светилось тело.

И этот свет все рос и рос,
Был радугой украшен,
От сердца к сердцу строя мост
Великой дружбы нашей.
1948
Советская поэзия. В 2-х томах.
Библиотека всемирной литературы. Серия третья.
Редакторы А.Краковская, Ю.Розенблюм.
Москва: Художественная литература, 1977.

ИНД

Я рад, что видел у Аттока
Могучий Инд в расцвете сил
И весь размах его потока,
Который землю веселил.

И я, смотря, как дышит долгий,
Пришедший с гор высокий вал,
От имени могучей Волги
Ему здоровья пожелал.
1951
Советская поэзия. В 2-х томах.
Библиотека всемирной литературы. Серия третья.
Редакторы А.Краковская, Ю.Розенблюм.
Москва: Художественная литература, 1977.

* * *

Опять стою на мартовской поляне,

Опять весна - уж им потерян счет,
И в памяти, в лесу воспоминаний,
Снег оседает, тает старый лед.

И рушатся, как ледяные горы,
Громады лет, вдруг превращаясь в сны,
Но прошлого весенние просторы
Необозримо мне возвращены.

Вновь не могу я вдоволь насмотреться
На чудеса воскресших красок дня,
Вернувшись из немыслимого детства,
Бессмертный грач приветствует меня!

Мы с ним идем по солнечному склону,
На край полей, где, как судьба, пряма,
Как будто по чужому небосклону,
Прошла заката рдяная кайма.
1967-1969
Советская поэзия. В 2-х томах.
Библиотека всемирной литературы. Серия третья.
Редакторы А.Краковская, Ю.Розенблюм.
Москва: Художественная литература, 1977.

* * *

Наш век пройдет. Откроются архивы,

И все, что было скрыто до сих пор,
Все тайные истории извивы
Покажут миру славу и позор.

Богов иных тогда померкнут лики,
И обнажится всякая беда,
Но то, что было истинно великим,
Останется великим навсегда.
1967-1969
Советская поэзия. В 2-х томах.
Библиотека всемирной литературы. Серия третья.
Редакторы А.Краковская, Ю.Розенблюм.
Москва: Художественная литература, 1977.

* * *

Я люблю тебя той — без прически,

Без румян — перед ночи концом,
В черном блеске волос твоих жестких,
С побледневшим и строгим лицом.

Но, отняв свои руки и губы,
Ты уходишь, ты вечно в пути,
А ведь сердце не может на убыль,
Как полночная встреча, идти.

Словно сон, что случайно вспугнули,
Ты уходишь, как сон,— в глубину
Чужедальних мелькающих улиц,
За страною меняешь страну.

Я дышал тобой в сумраке рыжем,
Что мучений любых горячей,
В раскаленных бульварах Парижа,
В синеве ленинградских ночей.

В крутизне закавказских нагорий,
В равнодушье московской зимы
Я дышал этой сладостью горя,
До которого дожили мы.

Где ж еще я тебя повстречаю,
Вновь увижу, как ты хороша?
Из какого ты мрака, отчаясь,
Улыбнешься, почти не дыша?

В суету и суровость дневную,
Посреди роковых новостей,
Я не сетую, я не ревную,—
Ты — мой хлеб в этот голод страстей.
<1937-1940>
Николай Тихонов. Избранные произведения в 2-х т.
Москва: Художественная литература, 1967.

ПУШКА

Арнольду Пек

Как мокрые раздавленные сливы
У лошадей раскосые глаза,
Лоскутья умирающей крапивы
На колесе, сползающем назад.

Трясется холм от ужаса, как карлик,
Услышавший циклопью болтовню,
И скоро облачной не хватит марли
На перевязки раненому дню.

Циклопом правит мальчик с канарейку,
Он веселей горящего куста,
Ударную за хвост он ловит змейку,-
Поймает, и циклоп загрохотал.

И оба так дружны и так согласны,
Что, кончив быть горластым палачом,
Когда его циклопий глаз погаснет -
Он мальчика сажает на плечо.

И лошади их тащат по откосу -
Бездельников - двумя рядами пар,
И мальчик свертывает папиросу
Кривую, как бегущая тропа.
Три века русской поэзии.
Составитель Николай Банников.
Москва: Просвещение, 1968.

* * *

Полюбила меня не любовью,

Как березу огонь - горячо,
Веселее зари над становьем
Молодое блестело плечо.

Но не песней, не бранью, не ладом
Не ужились мы долго вдвоем,
Убежала с угрюмым номадом,
Остробоким свистя каиком.

Ночью в юрте, за ужином грубым
Мне якут за охотничий нож
Рассказал, как ты пьешь с медногубым
И какие подарки берешь.

"Что же, видно, мои были хуже?"
"Видно, хуже",- ответил якут,
И рукою, лиловой от стужи,
Протянул мне кусок табаку.

Я ударил винтовкою оземь,
Взял табак и сказал: "Не виню.
Видно, брат, и сожженной березе
Надо быть благодарной огню".
1920
Три века русской поэзии.
Составитель Николай Банников.
Москва: Просвещение, 1968.

* * *

Я - одержимый дикарь, я гол.

Скалой меловой блестит балкон.
К Тучкову мосту шхуну привел
Седой чудак Стивенсон.

И лет ему нынче двадцать пять,
Он новый придумал рассказ -
Ночь отменена, и Земля опять
Ясна, как морской приказ.

Пуля дум-дум, стрела, динамит
Ловили душу мою в боях,-
И смеялась она, а сегодня дрожит
Болью о кораблях.

Но я такой, не молод, не сед -
И шхуне, что в душу вросла,
Я не могу прочертить ответ
Соленым концом весла.

Пусть уходит в моря, в золото, в лак
Вонзать в китов острогу,
Я сердце свое, как боксер - кулак,
Для боя в степях берегу.
Три века русской поэзии.
Составитель Николай Банников.
Москва: Просвещение, 1968.

ФИНСКИЙ ПРАЗДНИК

Медной рябиной осыпан гравий,
Праздничный люд шуршит, разодет.
Солнце - вверху, внизу - Хэпо-Ярви,
Может быть Хэпо, а может и нет.

Пепельный финн в потертой кепке,
Древнебородый, и тот посвежел,
Место расчищено - ноги крепки,
Все приготовлены рты уже.

Медленной песни заныла нота,
Странствуя гнется, странно темна,
Гнется и тянется без поворота...

Из неподвижных рядов - короткой
Походкой выходят он и она.

Желтее желтка ее платок,
Синьки синее его жилет,
Четыре каблука черных сапог
Тупо стучат: туле-н! туле-т!

Он пояс цветной рукой обводит,
Угрюмо и молча, шагом одним
Обходят площадку, вновь обходят
И снова в обход идут они.

Стучат без улыбки на месте потом,
Странствует песня, гнетет и гнетет -
И дымнобородый с пепельным ртом
Сквозь желтые зубы нить ведет.

Упрямо и медленно ноги идут,
А звук на губах все один, один -
Как будто полки пауков прядут
Струну ледянее льдин...

Но вертятся вдруг каблуки. Жесток
Их стук тупой: туле-н! туле-т!
И желтой пеной горит платок,
И синим огнем пылит жилет.

Рябины ветви, как рога
Летят на них - и сразу
В глазах косых - Алтай, снега,
Змеиные искры Азии.

Рябины красные рога
Их тусклый танец сторожит -
Желтым огнем полыхает тайга,
Синей пылью пылят ножи.

Проходит тысяча темных лет,
И медленно снова: туле-н! туле-т!
Обходят опять неизменно и кротко,
Обходят площадку... Черной чечеткой
Оборвана песни нить...
Танцоры буксуют. Походкой короткой
Идут под рябину они.

С достоинством он на скамейку садится,
С цветного пояса руку берет,
Угрюмо и жестко целует девицу...
И праздник над ними шуршит и толпится,
А пепельный финн вытирает пот.
Три века русской поэзии.
Составитель Николай Банников.
Москва: Просвещение, 1968.