988 Просмотров

Николай Семёнович Тихонов (4 декабря 1896 — 8 февраля 1979) — русский советский поэт, прозаик и публицист, общественный деятель. Герой Социалистического Труда (1966). Лауреат Международной Ленинской «За укрепление мира между народами» (1957), Ленинской (1970) и трёх Сталинских премий первой степени (1942, 1949, 1952).

Николай Семенович Тихонов

Ты не думай о том, как тоскую я в городе зимнем,

И высокие брови не хмурь на чернеющий снег.
Ты со мною всегда: и в снегах, и под пламенным ливнем.
Улыбнись, моя гордость, ты поедешь навстречу весне.
Ты увидишь ручьи как впервые, мальчишески рыжие рощи,
И взъерошенных птиц, и травы полусонный узор,
Все, что снится тебе, будет сниться теплее и проще.
Ты любимое платье наденешь для синих озер,
Ты пойдешь вдоль канала, где барки над тихой водою,
Отдохнешь среди улиц, где тихо каштаны цветут,
Ты очнешься одна — в тишине, далеко, чуть усталой,
простой,
молодою,
Удивленно впивая такой тишины чистоту.
1938
Чудное Мгновенье. Любовная лирика русских поэтов.
Москва: Художественная литература, 1988.

* * *

Крутили мельниц диких жернова,

Мостили гать, гоняли гурт овечий,
Кусала ноги ржавая трава,
Ломала вьюга мертвой хваткой плечи.

Мы кольца растеряли, не даря,
И песни раскидали по безлюдью,
Над молодостью — медная заря,
Над старостью... Но старости не будет.
1920
Николай Тихонов. Избранные произведения в 2-х т.
Москва: Художественная литература, 1967.

* * *

Длинный путь. Он много крови выпил.

О, как мы любили горячо —
В виселиц качающемся скрипе
И у стен с отбитым кирпичом.

Этого мы не расскажем детям,
Вырастут и сами все поймут,
Спросят нас, но губы не ответят
И глаза улыбки не найдут.

Показав им, как земля богата,
Кто-нибудь ответит им за нас:
«Дети мира, с вас не спросят платы,
Кровью все откуплено сполна».
1921
Николай Тихонов. Избранные произведения в 2-х т.
Москва: Художественная литература, 1967.

* * *

Когда людям советским в их мирном сне

Все хорошее, доброе снится,
Я хочу говорить об одной тишине,
О глубокой, полночной, большой тишине,
Что стоит на советской границе.

Пусть граница песками, горами идет,
По лесам, по полям и по льдинам,—
Пограничник дозор неустанно ведет,
Милый край охраняя родимый.

В этой звонкой тиши тебе слышать дано,
Если ты остановишься с хода,
Как спокойно и радостно бьется оно —
Сердце родины, сердце народа.

Ты поставлен на строгий, священнейший пост -
Оглянись — и над леса резьбою
Ты увидишь сиянье струящихся звезд,—
То Кремлевские звезды с тобою.

А над рощей, где лунные льются лучи,
Тень легла на утес исполинский,
Будто в первой седой пограничной ночи
Проверяет заставы Дзержинский.

И, наследье чекистское свято храня,
Ты идешь в тишине необычной,
Чтоб ни лязгом винтовки, ни стуком коня
Не смутить тишины пограничной.

И, глядя в зарубежный, сгустившийся мрак,
Ты стоишь замирая, не дышишь,
Каждый вражеский шорох и вражеский шаг
Точным ухом ты сразу услышишь.

Точным выстрелом сразу сожжешь эту тьму,
Потому что в стрельбе ты отличник,
И спокойно, товарищ, мы спим потому,
Что границу хранит пограничник.

Я хочу говорить о большой тишине,
Полной громкой, торжественной славы,
Этой песней, подобной неслышной волне,
Верным стражам Советской Державы!
1933
Николай Тихонов. Избранные произведения в 2-х т.
Москва: Художественная литература, 1967.

* * *

Мой город так помолодел -

Не заскучать,
И чайки плещутся в воде,
Устав кричать.

И чаек крылья так легки,
Так полны сил,
Как будто душу у реки
Кто подменил.

И самолетов в вышине
Горят круги,
Я слышу в синей тишине
Твои шаги.

Как будто слух мой стал таков,
Что слышит сон,
Как будто стук твоих шагов
Заворожен.

Как будто губ твоих тепло,
Прохладу плеч
На крыльях чаек принесло
Сюда — беречь.

Иль ты одна из этих птиц
Сама,
И мне по ней в огне зарниц
Сходить с ума!
1937
Николай Тихонов. Избранные произведения в 2-х т.
Москва: Художественная литература, 1967.

* * *

Хочу, чтоб стих был тонок, словно шелк,

Не для того, чтоб в шепот перешел.

Но я сейчас сжимаю стих в комок
Не для того, чтоб он дышать не мог,—

А чтобы счастья полная строка
Теплела где-то жилкой у виска,

А чтобы стих, как свернутый клинок,
Блистая, развернулся бы у ног.

Ты грустно скажешь: не люблю клинков.
И без стиха есть жилки у висков.

Постылый блеск о стены разобью,
Я строки дам клевать хоть воробью.

Я их заставлю будничными быть,
Как та тоска, которой не избыть,

Та, чей озноб легко на горло лег,
Чтоб уж не стих, а я дышать но мог!
1937
Николай Тихонов. Избранные произведения в 2-х т.
Москва: Художественная литература, 1967.

* * *

Там генцианы синие в лугах,

Поток румяный в снежных берегах.
Там в неповторной прелести долин
Встал ледяной иль черный исполин.

Там есть поляна легкая одна,
Где утром рано вся страна видна.
Родник там бьет; кто пил из родника,
Тот вновь придет под эти облака
В лесов раскат, в скалистые края,
В твой синий сад, Сванетия моя.

Не о тебе я нынче говорю —
Я милую встречаю, как зарю.
В глазах ее — спокойные огни,
Синее синих генциан они.
Я пью озноб горящий родника,
И светится во тьме ее рука.

Какой страной ее я назову,
Такой родной во сне и наяву;
Сквозь ночи шелк, сквозь грозных будней гладь
Куда б ни шел, я к ней иду опять.
Там генцианы синие в лугах,
<1937-1940>
Николай Тихонов. Избранные произведения в 2-х т.
Москва: Художественная литература, 1967.

СЕНТЯБРЬ

Едва плеснет в реке плотва,
Листва прошелестит едва,
Как будто дальний голос твой
Заговорил с листвой.

И тоньше листья, чем вчера,
И суше трав пучок,
И стали смуглы вечера,
Твоих смуглее щек.

И мрак вошел в ночей кольцо
Неотвратимо прост,
Как будто мне закрыл лицо
Весь мрак твоих волос.
<1937-1940>
Николай Тихонов. Избранные произведения в 2-х т.
Москва: Художественная литература, 1967.

ХОРОВОД В СУЛЬДУСИ

Хлынул дождь, когда девушки, встав в хоровод,
В старом Сульдуси, в Сульдуси пели,
И казалось, что дождь все их ленты зальет,
Пояса из цветной канители.

Пели девушки те на вечерней заре,
Под грозой, хоровод не сужая,
Но мне слышалось в том дождевом серебре
Твое имя — не песня чужая.

Пели девушки, ленты качая свои,
Дождь ходил полосами косыми,
Мне ж звучало над песней неслышное им
Твое имя — далекое имя.

Люди слушали — песни струилось зерно,
Я стоял между ними, чужими,—
И над песней, как радуга, жило оно —
Твое имя, веселое имя.
<1937-1940>
Николай Тихонов. Избранные произведения в 2-х т.
Москва: Художественная литература, 1967.

* * *

Стих может заболеть

И ржавчиной покрыться,
Иль потемнеть, как медь
Времен Аустерлица,

Иль съежиться, как мох,
Чтоб Севера сиянье —
Цветной переполох —
Светил ему в тумане.

И жаждой он томим,
Зарос ли повиликой,
Но он неизгоним
Из наших дней великих.

Он может нищим жить,
Как в струпьях, в строчках рваных,
Но нет ни капли лжи
В его глубоких ранах.

Ты можешь положить
На эти раны руку —
И на вопрос: «Скажи!» —
Ответит он, как другу:

«Я верен, как тебе,
Мое любившей слово,
Безжалостной судьбе
Столетья золотого!»
<1937-1940>
Николай Тихонов. Избранные произведения в 2-х т.
Москва: Художественная литература, 1967.

* * *

И встанет день, как дым, стеной,

Уеду я домой,
Застелет поезд ночь за мной
Всю дымовой каймой.

Но если думаешь, что ты
Исчезнешь в том дыму,
Что дым сотрет твои черты,
Лишь дым я обниму...

В заката строгого резьбе,
Одной тебе верны,
Твои мне скажут о тебе
Норвежцы со стены.

Тебя в картине на стене
Найду в домах у них,
И ты поднимешься ко мне
Со дна стихов моих,

Ты будешь странствовать со мной,
И я не отрекусь,
Какую б мне, как дым, волной
Ни разводили грусть.

Если тебе не все равно,
А путь ко мне не прост,—
Ты улыбнись мне хоть в окно
За десять тысяч верст.
<1937-1940>
Николай Тихонов. Избранные произведения в 2-х т.
Москва: Художественная литература, 1967.

* * *

Вокзалы, всё вокзалы — ожиданья,

Здесь паровозы, полные страданья,
Горят, изнемогая на глазах,
В дыму шагают, пятятся назад.
Возможно то: здесь с человека взыскан
С такой тоской весь старый долг судьбе.
О, пустяки, не обращай вниманья,
О, как давно мы получали письма,
О, как давно, о горесть, о тебе!
<1937-1940>
Примечания
Это стихотворение является вольным переводом отрывка из поэмы аварского поэта Махмуда из Кахаб Росо.

Николай Тихонов. Избранные произведения в 2-х т.
Москва: Художественная литература, 1967.

САГА О ЖУРНАЛИСТЕ

Событья зовут его голосом властным:
Трудись на всеобщее благо!
И вот человек переполнен огнем,
Блокноты, что латы, трепещут на нем —
И здесь начинается сага.

Темнокостюмен, как редут,
Сосредоточен, как скелет,
Идет: ему коня ведут,
Но он берет мотоциклет —
И здесь начинается сага.

Газеты, как сына, его берегут,
Семья его — все города,
В родне глазомер и отвага,
Он входит на праздник и в стены труда
И здесь начинается сага.

Он — искра, и ветер, и рыцарь машин,
Столетья кочующий друг,
Свободы охотничья фляга.
Он падает где-нибудь в черной глуши,
Сыпняк или пуля, он падает вдруг —
И здесь начинается сага.
Николай Тихонов. Избранные произведения в 2-х т.
Москва: Художественная литература, 1967.

ДОЖДЬ

Работал дождь. Он стены сек,
Как сосны с пылу дровосек,
Сквозь меховую тишину,
Сквозь простоту уснувших рек
На город гнал весну.

Свисал и падал он точней,
Чем шаг под барабан,
Ворча ночною воркотней,
Светясь на стеклах, в желобах,
Прохладных капель беготней.

Он вымыл крыши, как полы,
И в каждой свежесть занозил,
Тут огляделся — мир дремал,
Был город сделан мастерски:
Утесы впаяны в дома.

Пространства поворот
Блестел бескрайнею дугой.
Земля, как с Ноя, как сначала,
Лежала спящей мастерской,
Турбиной, вдвинутой в молчанье.
Николай Тихонов. Избранные произведения в 2-х т.
Москва: Художественная литература, 1967.

ПОВСЮДУ РАННЕЕ УТРО

Свет льется, плавится задаром
Повсюду, и, в себя придя,
Он мирным падает пожаром
На сеть косящую дождя.

Прохожий, как спокойный чан,
Что налакался пива вволю,
Плывет по улице, урча,
Инстинкта вверенный контролю.

Мечты рассол в кастрюлях сна!
Скользит с глубоким постоянством
Такого ж утра крутизна
Над всей землей доокеанской.

Но дождь немирный моросит,
Пока богатый тонко спит.

Но цепенеет серый двор.
Лоскутья лиц. Трубач играет.
Постыло лязгает затвор
И пулю в череп забивает.

Он может спать, богач, еще,
Смерть валит сыновей трущоб.
Еще толпится казни дым
От Рущука до Трафальгара,
И роет истина ходы
В слоях огня и перегара,—

Но льется утро просто так,
Покой идет из всех отдушин,
Пусть я мечтатель, я простак,
Но к битвам я неравнодушен.
Николай Тихонов. Избранные произведения в 2-х т.
Москва: Художественная литература, 1967.

РАВНОВЕСИЕ

Воскресных прогулок цветная плотва
Исполнена лучшей отваги.
Как птицы, проходят, плывут острова
Крестовский, Петровский, Елагин.

Когда отмелькают кульки и платки,
Останется тоненький парус,
Ныряющий в горле высокой реки,
Да небо: за ярусом ярус.

Залив обрастает кипучей травой,
У паруса — парусный нрав,
Он ветреной хочет своей головой
Рискнуть, мелководье прорвав.

Но там, где граниту велели упасть,—
У ржавой воды и травы,—
От скуки оскалив беззубую пасть,
Сидят каменистые львы.

Они рассуждают, глаза опустив,
На слове слепом гарцуя,
О том, что пора бы почистить залив,
Что белая ночь не к лицу им.

Но там, где ворох акаций пахучих,
В кумирне — от моста направо,
Сам Будда сидит позолоченной тучей
И нюхает жженые травы.

Пустынной Монголии желтый студент,
Покинув углы общежитья,
Идет через ночи белесый брезент
В покатое Будды жилище.

Он входит и смотрит на жирный живот,
На плеч колокольных уклоны,
И львом каменистым в нем сердце встает
Как парус на травах зеленых.

Будда грозится всевластьем своим...
Сюда, в этот северо-западный сон,
Сквозь жгучие жатвы, по льдинам седым,
Каким колдовством занесен?

С крылатой улыбкой на тихом лице
Идет монгол от дверей:
«Неплохо работает гамбургский цех
Литейщиков — слесарей».
Николай Тихонов. Избранные произведения в 2-х т.
Москва: Художественная литература, 1967.