Памятник суровой самодисциплины

Человеческое, слишком человеческое, этот памятник суровой

самодисциплины, с помощью которой я внезапно положил конец всему

привнесённому в меня "мошенничеству высшего порядка", "идеализму",

"прекрасному чувству" и прочим женственностям, - было во всем существенном

написано в Сорренто; оно получило свое заключение, свою окончательную форму

зимою, проведенною в Базеле, в несравненно менее благоприятных условиях, чем

условия Сорренто. В сущности, эта книга лежит на совести у господина Петера

Гаста, тогда студента Базельского университета, очень преданного мне. Я

диктовал, с обвязанной и больной головой, он писал, он также исправлял - он

был в сущности писателем, а я только автором. Когда в руках моих была

завершенная вконец книга - к глубокому удивлению тяжелобольного, - я послал,

между прочим, два экземпляра и в Байрейт. Каким-то чудом смысла,

проявившегося в случайности, до меня в то же время дошел прекрасный

экземпляр текста Парсифаля с посвящением Вагнера мне - "моему дорогому другу

Фридриху Ницше, Рихард Вагнер, церковный советник". - Это было скрещение

двух книг - мне казалось, будто я слышал при этом зловещий звук. Не звучало

ли это так, как если бы скрестились две шпаги?.. Во всяком случае мы оба так

именно и восприняли это: ибо мы оба молчали. - К тому времени появились

первые Байрейтские листки: я понял, чему настала пора. - Невероятно! Вагнер

стал набожным...

Фридрих Ницше. "Ecce Homo, как становятся самим собой"

Теги

Похожие материалы