Шихирев П Н (15)

По мере приобретения реального социального опыта меняется и его отношение к самому себе и действительности. На наш взгляд, к социальным психологам вполне применима классификация Г. Хорнштей-на, которую он предложил в результате исследования отношения III социальных ученых к участию в социальном изменении [Hornstein, 1975, р. 218-219]. Он делит их на четыре типа. 1. Тип, использующий внешнее давление. Он стремится изменить социальные системы (организации, институты и т. п.) путем давления извне, используя массовые демонстрации, насилие и неподчинение властям. Средний годовой доход принадлежащих к этому типу - 15 тыс. долл. Политически определяет себя как "левый". 2. Тип, использующий модификацию поведения. Воздействует на организации изнутри путем изменения индивидов, применяя различные методики: Т-группы, модификации поведения и т. п. Годовой доход около 28 тыс. долл. Политически относит себя к "либералам". 174 Опыт США: парадигма объяснения 3. Тип, использующий развитие организации. Стремится улучшить функционирование системы, оптимизируя процесс принятия решения путем изменения различного рода норм и правил, регламентирующих поведение людей в организации. Экономически и политически похож на тип 2. 4. Тип эксперта. Работает на уровне руководителей государственных учреждений и корпораций. Основная задача - повышение эффективности системы в результате применения различных методов анализа. Годовой доход около 40 тыс. долл. Политически относит себя к "умеренным". Весьма показательно (и не удивительно), что по мере возрастания дохода и интеграции в "истэблишмент" падает уровень социального критицизма. Если в первой группе высший показатель по этой шкале - 52%, то во второй и третьей - около 25%, а в четвертой - всего 4%. Таким же оказался и процент выступающих за радикальные изменения [Op.Cit., р. 219]. Нетрудно догадаться, что первый тип оказывается самым массовым, поскольку в Американской ассоциации психологов ее члены моложе 30 лет составляют около 65 %, но столь же естественно, что наибольшим влиянием, авторитетом и благами пользуется четвертый тип. Учитывая, что методы первого типа - это скорее общегражданские, а не специализированные методы, а также определенность позиции четвертого типа, нельзя не заметить, что основное бремя решения дилеммы "теоретическая или прикладная наука" ложится на средние две группы. Именно этим группам приходится решать проблемы, связанные с качественным различием деятельности "теоретика" и "прикладника" (практика). Обобщая результаты дискуссии по проблемам прикладной социальной психологии, прошедшей в 1973 г., М. Дойч выделил следующие параметры этого различия [Deutsch, 1975, р. 262-266). Теоретик стремится анализировать свой объект, разлагая его на переменные, стремясь их изолировать для точного установления причинно-следственной связи. Практик (социальный технолог), напротив, комбинирует различные переменные. По выражению С. Моско-вичи, практик делает комбинацию ("коллаж") из теорий вместо того, чтобы полагаться на какую-либо одну из них. Также он относится и к методам. Далее, существует различие по части уверенности в собственной правоте. Теоретик, как правило, более скептично и самокритично относится к своим достижениям, хорошо сознавая их неполноту и относитель-Отношения академической и прикладной науки ... 175 ность содержащейся в них истины. Он понимает, что должен (по выражению Г. Тэджфела) гордиться своей скромностью. Социальный психолог, хотя бы для достижения психотерапевтического эффекта в отношениях с клиентом, обязан демонстрировать полную уверенность в своих проектах и их эффективности. Он довольствуется тем, что они "работают". Теоретик тяготеет к открытию интересных и неочевидных фактов, высоко ценит теорию, способную предсказать ранее непредвидимое. Практическая ценность теоретического открытия может поначалу быть неочевидной. Но для практика именно эта сторона приобретает первостепенное значение, равно как и стоимость практического внедрения открытия. В то время как для теоретика умение поддерживать хорошие отношения с людьми отходит на второй план, хотя и не теряет значения, для практика способность установить контакт (понравиться, произвести хорошее впечатление) с людьми, зачастую сильно отличающимися от него по своей подготовке, уровню образования, взглядам и т. п., выдвигается на первое место. Он должен уметь убеждать, "продавать свой товар" .В отличие от теоретика практик должен уметь разбираться в самом себе, своих мотивах, чувствах, поскольку часто они могут (так же как и у психотерапевта, психолога-клинициста) быть индикатором той или иной проблемы в той сети социальных связей, в которую он включается при решении своих задач. Весьма существенно различаются социальные роли теоретика и практика. Если для теоретика главное - это знание о социальных институтах, то для практика - повышение их эффективности. Эти роли, разумеется, не существуют в чистой форме, но различие между ними проявляется отчетливо. Практику цель задается извне. За ее реализацию он получает вознаграждение, обычно более высокое, нежели теоретик за свою работу. Критерием истинности для него служит эффективность, причем отдаленные, пусть даже необратимые эффекты его не интересуют. Выполняя различные социальные роли, теоретик и практик часто вступают в конфликт. Практик называет теоретика непрактичным, теоретик практика дураком [Op.Cit., р. 267]. К этому пункту М. Дойча следует добавить, что теоретики смотрят на практика либо как на паразита, использующего плоды чужой работы, чужих исследований, либо еще более презрительно, "как на проститутку, продающую себя тому, кто дороже заплатит" [Maslach, 1975, р. 240]. Скептически теоретики относятся и к популяризации своих знаний [Op.Cit., р. 241], в то время как практики заинтересованы в пропаганде своих достижений. 176________ _____ Опыт США: парадигма объяснения Наконец, существенно разное место в деятельности теоретика и практика занимают этические проблемы. Они возникают и в лабораторном эксперименте, хотя в них есть возможность после исследования снять некоторые отрицательные последствия, они неизбежны и в практической деятельности, где часто от сокрытия истинных целей проводимого мероприятия зависит его эффективность. Перед практиком остро встают такие вопросы, как участвовать ли в принуждении, применять ли насилие, лгать или говорить правду, кому во вред и кому на пользу идет его деятельность и т.п. Не меньшее значение (а на современном этапе, возможно, даже большее) приобретают для социального психолога проблемы, неразрывно связанные почти с каждым из перечисленных М. Дойчем пунктов, поскольку они касаются того, как сам ученый определяет свою позицию в континууме "теория-практика". Это зависит уже от его системы ценностей, мотивации и многих других факторов, влияющих на принятие принципиальных жизненных решений. В американской социальной психологии в ситуации оживленного интереса к социальной релевантности этой науки сложились различные проекты ее.участия в решении общественных задач. Делать ли науку более социально-релевантной путем обращения к актуальным социальным проблемам? Включаться ли социальным психологам в практическую деятельность по решению конкретных социальных задач и качестве граждан, обладающих особыми знаниями? Изменять ли социально-экономическую систему, в которой функционирует социально-психологическая наука, и если изменять, то как? Спектр ответов на эти вопросы довольно обширен. Вместе с тем нельзя не отметить преобладание функциональных решений над радикальными, т. е. решений в рамках самой науки, ее адаптации к требованиям социальной системы, без постановки в какой-либо форме вопроса о ее (системы) изменении. Так поступает, например, Б. Басе, один из крупнейших специалистов по психологии управления, в фундаментальной статье, специально посвященной проблеме преодоления разрыва между прикладной и теоретической наукой [Bass, 1974]. Он называет уже упоминавшиеся три эпистемологических и четыре методологических причины этого разрыва. К эпистемологическим относятся: различие социальной науки и социальной технологии в нормах и целях; различие в отношении к теории (для академической дисциплины она - самоцель, для прикладной - средство); отрицание академической социальной психологией различия между социальными и естественными науками. Отношения академической и прикладной науки ... 177 Последнее влечет за собой четыре методологических следствия: поспешность в формулировке проблем и их концептуализации; преждевременные попытки теоретизации; чрезмерное стремление к экспериментальной строгости исследований; преждевременные попытки математического моделирования [Bass, 1974, р. 871]. Подробно разобрав каждую из перечисленных семи причин, которые, несомненно, реальны (об истоках их возникновения в предыдущем изложении было немало сказано), он предлагает свои десять принципов, руководствуясь которыми, по его мнению, можно существенно поправить положение. Для этого надо, как считает Б. Басе: а) предъявлять менее жесткие требования к точности измерения в исследованиях; б) улучшить обмен информацией между теоретиками и практиками; в) по мере продвижения теории внедрять ее достижения в практику; г) внимательно относиться к проблемам, возникающим на стыке теории и практики; д) лучше использовать результаты так называемых вспомогательных (консультативных, психологических служб; е) учитывать относительный уровень развития теории и практики; ж) совершенствовать статистические методы; з) изучать более конкретные переменные в более конкретных ситуациях; и) применять разнообразные методы исследований, изучать явления комплексно; к) учить будущих исследователей основам как теоретического, так и прикладного исследования [Op.Cit., 876-884]. Бесспорно, все это очень важные и актуальные предложения, сделанные с учетом реальных особенностей развития социально-психологической науки, и возразить против них трудно. В частности (и это весьма актуально и для нашей социальной психологии), интерес представляют попытки разработать систему подготовки кадров специально для работы в области прикладной социальной психологии. Но, повторяем, все эти изменения касаются только самой науки, ее методов, аппарата, т. е. науки, рассматриваемой как инструмент решения проблем, возникающих в иной сфере. Другой вариант усиления социальной релевантности науки - исследование реальных проблем общества. В качестве примера такого варианта можно привести исследование так называемой "помощи очевидца". Объект исследования был подсказан двум социальным психологам (Дарли и Латане) самой жизнью. В одном из районов нью-йоркского гетто преступник зарезал женщину. Ее крики слышали более 90 жителей близлежащих домов. Никто ему не помешал, никто не позвонил в полицию даже тогда, когда через некоторое время бандит вернулся на место преступления и для пущей уверенности нанес жертве еще несколько ножевых ран. 178 Опыт С III А: парадигма объяснения Опираясь на этот факт, Дарли и Латане сформулировали гипотезу о том, что с возрастанием числа очевидцев бедствия падает субъективно осознаваемая ими доля ответственности [Darley, et а1, 1968]. Тем самым у потерпевшего меньше шансов получить помощь от толпы, нежели от одиночки. Вывод: одним из факторов преступности в больших американских городах является скученность и дробление ответственности. Поскольку гипотеза оказалась доступной для несложного лабораторного эксперимента, она немедленно стала модной, диссертабель-ной, породив большое количество исследований. Можно ли считать такой тип исследований социально релевантным? В определенной степени да, поскольку речь идет о возможной, реальной ситуации, но что дает оно для ее понимания, в какой степени результаты исследований внешне валидны? По оценке критиков, социальная значимость этих исследований "помощи очевидца" весьма сомнительна [Gergen, 1973]. Другой пример. Общественное мнение озабочено тем, что одни люди часто становятся жертвами манипуляции со стороны других людей. Это явление, порожденное самим типом социальных отношений в капиталистическом обществе, становится объектом "социально релевантного" исследования. В результате изобретается шкала манипуляторства, получившая название "шкалы макиавеллизма" (сокращенно Мак-шкала). Вывод: некоторые люди по своим личностным особенностям тяготеют к манипуляторству. Социальная природа этого несомненно социально обусловленного явления остается в тени [Geis, et а1,1970]. Как же бороться с этим явлением? Стремление помочь людям находит свое выражение в откровенно утопичных и наивных предложениях. Такова, в частности, идея Аргириса. Сознавая, что в большинстве случаев объектом манипуляции становятся неимущие, он предлагает обучать бедных... искусству манипуляции [Argyris, 1975, р. 482-484]. Поскольку богатые контролируют и информацию, и средства ее распространения, и, главное, обладают реальными и мощными рычагами экономического принуждения, не надо особых исследований, чтобы предсказать наиболее вероятный исход этого "поединка". Не удивительно поэтому, что в дискуссиях о роли социальных психологов в решении социальных проблем и об их морально-этической позиции оказывается, по выражению М. Дойча, "больше жара, чем света" [Deutsch, 1975, р. 266]. Серьезные социальные проблемы: преступность, эксплуатация человека человеком претерпевают весьма своеобразную метаморфозу, становясь объектом "социально релевантного" исследования. Они превращаются в камерные, узкие "проблемки": преступность - как Отношения академической и прикладной науки ... 179 следствие анонимности толпы, скученности городской жизни, эксплуатация - как результат манипулятивных психологических устремлений индивида и т. п. Стоит ли говорить о том, что такая метаморфоза, такая "социальная релевантность" не угрожает социальной системе, порождающей эти проблемы, более того, она их маскирует идеологически. Характерно складывается судьба подлинно релевантных исследований. Одним (если не единственным) исследованием такого типа можно, на наш взгляд, считать уже упоминавшийся эксперимент Ф. Зимбардо, в котором изучалась психология отношений надзирателей и заключенных. Зимбардо убедительно показал, что существующая в США пенитенциарная система жестока, бесчеловечна, психологически калечит как заключенных, так и надзирателей, что само по себе представляет как бы дополнительное наказание, превращает человека в животное и т. д. Его выводы подтвердили бывшие заключенные и профессиональные надзиратели. Один из "соледадских братьев", Дж. Джек-сон попросил Зимбардо выступить в качестве эксперта для поддержки тех же обвинений, которые он предъявил обществу. Немногие исследования вызывали такой резонанс, как эксперимент Зимбардо. Около 900 писем от заключенных, надзирателей, студентов, ученых, политиков, более 200 телефонных звонков, 20-минутное выступление по национальному телевидению перед 3-миллионной аудиторией, статьи, интервью в ведущих газетах и журналах страны, выступление в сенатской подкомиссии. Результаты? Несколько диссертаций, экспериментов и... приглашение председателя Сената в штате Луизиана участвовать в качестве консультанта комиссии по подготовке изменений законодательства о несовершеннолетних преступниках и изменения отношения общества к тюремной реформе в целом. Помимо этого, несколько приглашений в качестве эксперта по делам осужденных. В итоге смысл и суть всего действительно релевантного исследования были утоплены в сенсационной шумихе и не вызвали почти никаких изменений. Такова ситуация, когда социальный психолог выступает поборником социального изменения. Необходимо отметить, что эта роль мало типична. Гораздо чаще социальный психолог выступает как эксперт или соисполнитель [Hornstein, 1975, р. 222]. В первом случае он просто анализирует проблемы заказчика и предлагает варианты решения. Он "редко влияет на выбор заказчика и предложенных вариантов" [Op.Cit., р. 220]. Это наиболее типичная форма деятельности социального психолога. Во втором случае социальный психолог выступает как один из руководителей, реализующих предложенный проект. В качестве од-180 ного из также немногочисленных примеров можно привести создание Р. Уолтоном на промышленном предприятии нетрадиционной организационной и социально-психологической структуры. Эту роль социальный психолог выполняет также относительно редко. Таково общее видение американскими социальными психологами своей роли в решении социальных проблем. Оно нуждается в существенных дополнениях. Как справедливо отмечает европейская критика, дело не только в увлечении экспериментами, которое якобы привело к отрыву от действительности, а в выборе проблем и искусственности, "социальном вакууме", в котором эти эксперименты проводятся [Moscovici, 1972, Tajfel, 1972]. Американская социальная психология при попытке принять активное участие в реальном общественном процессе не может выступать иначе, как в роли социального технолога. Эта связь интуитивно угадывается общественным мнением. "Американское общество все более недовольно или даже враждебно воспринимает психологические и социальные исследования", - говорит один из ведущих американских психологов, директор Национального фонда науки Р. Аткинсон [Atkinson, 1977, р. 206]. Вряд ли в этой ситуации социальная психология в США сможет реализовать те гуманистические идеалы, о которых говорят Макдэвид и Хэрэри [McDavid, et а1, 1974, p. 13]. Она столкнулась с препятствиями, воздвигнутыми ею самой. Методологический принцип: идти при объяснении от индивида заставляет рассматривать социальное поведение в лучшем случае как поведение в диаде. Диада - основной блок при исследовании социальных институтов и организаций [Tajfel, 1972, р. 93]. Проблемы всего общества превращаются в камерные проблемы личности. Соблюдение этого основного методологического принципа стало главным "правилом игры" для социального психолога в США. Другое правило - не подвергать сомнению целесообразность существующей системы. Его соблюдение привело к отказу от анализа таких существенных проблем, как проблемы отношений власти и подчинения. Этот отказ хорошо вписывался в навязываемое публике представление об аполитичности социального ученого. Фактически же социальный психолог, принимая эту позицию, эффективно выполнял функцию социального технолога. Показательно, что требования социальной релевантности науки возрастают одновременно с ростом политического и гражданского самосознания социальных психологов, в результате чего они начинают "задавать опасные вопросы". ЧАСТЬ ВТОРАЯ ОПЫТ ЗАПАДНОЙ ЕВРОПЫ: ПАРАДИГМА ПОНИМАНИЯ ГЛАВА 8 ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ПАРАДИГМЫ. ПРЕДПОСЫЛКИ "АНТИАМЕРИКАНСКОГО БУНТА" 8.1. Общая характеристика. Методологическую основу этой парадигмы составляют принципы социологической социальной психологии и/или психологической социологии. Весьма заметна также ориентация на социальную философию и этику. Исторически парадигма является результатом взаимодействия западноевропейского интеллектуального наследия и парадигмы объяснения в ее когнитивистском варианте. Принципиальное отличие от парадигмы объяснения состоит в признании и подчеркивании специфики человека и общества как объектов познания. В споре между сторонниками и противниками деления наук на науки о природе и науки о духе она тяготеет к первым. Напомним, что метод объяснения предполагает ориентацию на "жесткие" количественные методы точных наук: физики, математики и т.п., индуктивное движение от эмпирического исследования к теоретическому, признание приоритета метода перед теорией. Метод понимания ориентирован на более "мягкие", качественные методы наук о культуре: лингвистику, культурологию, этнографию и т.п. и отдает приоритет теории перед методом, двигаясь в познании дедуктивно - от теории к методу. 182 Опыт Западной Европы: парадигма понимания Основная модель человека - "homo simbolicus", человек, образующий и интерпретирующий смыслы с помощью символов (знаков). Общество представляет собой систему взаимодействия социальных субъектов различного масштаба и уровня: индивидами, группами, обществом. Человек и формируется обществом через культуру и является одновременно их активным творцом. Следующие идеи лежат в основе понимания предмета социальной психологии: "Культура создается в общении и через его посредство; организующие принципы общения отражают общественные отношения, которые в них имплицитно содержатся... Социальная жизнь является основой и общения и идеологии. Изучение этих явлений - именно та задача, для решения которой предназначена социальная психология... Область исследования социальной психологии - это группы и индивиды, которые создают свою реальность, управляют друг другом и создают как связи, объединяющие их, так и разделяющие различия. Идеология - это их товары, отношения - средство обмена и потребления, а язык - деньги" [Moscovici, 1972, р. 57, 60]. Подобная трактовка предмета обусловливает и выбор основных объектов. Главными среди них оказываются отношения между субъектами социального процесса (в первую очередь между группами) и различные формы их отражения в индивидуальном и коллективном сознании: образы, представления и т.п. При определении своей позиции на континууме: политический, идеологический нейтралитет (сциентистская позиция социального технолога-эксперта) - гражданская пристрастность, соотнесение целей заказчика с интересами общества и своими ценностями - сторонник этой парадигмы склоняется к второму полюсу. Активное формирование парадигмы понимания началось в конце 60-х годов как антитеза американской парадигме, однако ее основные философские и теоретико-методологические основы формировались задолго до этого, во второй половине XIX - первой половине XX веков. Рассмотрим последовательно эти два исторических аспекта. В 1972 г. группа ведущих западноевропейских ученых выпустила в свет книгу "Контекст социальной психологии: критическая оценка", которая по остроте превзошла всю предыдущую критику в адрес американской социальной психологии [Israel, Tajfel, 1972.] Если вспомнить, что еще в 1970 г. французский социальный психолог С. Московичи называл страны Западной Европы "слаборазвитыми" в области социальной психологии [Moscovici, 1970, р. 18], то легко было поддаться соблазну счесть появление этой книги чем-то вроде "бунта на коленях" . Однако вскоре стало очевидным, что Общая характеристика парадигмы. Предпосылки ... 183 "Контекст..." стал по сути дела программой развития не только для западноевропейской, но и для всей западной социальной психологии. По индексу цитирования книга прочно заняла место рядом с классическими теоретическими работами в этой области. Более того, взгляды, выраженные в ней, легли в основу реального продвижения западноевропейской социальной психологии и в теории, и в области эмпирических исследований. Так, первая и пока единственная попытка создания основ общей теории социальной психологии была предпринята одним из авторов "Контекста..." - Р. Харре [Harre, 1979.]. Другой автор и редактор "Контекста..." - Г. Тэджфел фактически заново открыл для социальной психологии такой важнейший объект исследования, как межгрупповые отношения [Tajfel, 1981.]. Таким образом, альтернатива американской парадигме оказалась реальной и перспективной. Появление этой альтернативы было не случайной вспышкой "европоцентризма" в западной социальной психологии, а логичным результатом многих предпосылок, связанных как с развитием самой науки, так и с историческим и социокультурным контекстом. Анализ этих предпосылок и должен объяснить, почему к началу 70-х годов американская парадигма перестала удовлетворять западноевропейских социальных психологов и что именно позволило им выдвинуть конструктивную альтернативу. Критическое, негативное отношение европейских ученых к социальной психологии США было продиктовано самой жизнью, реальными социальными процессами в странах Западной Европы 70-х годов. Отметим лишь главные обстоятельства: крайнее обострение политической и соответственно идеологической борьбы внутри западноевропейских стран при одновременном усилении идеологической конфронтации между двумя социальными системами; усугубление этнических проблем, вызванное не столько оживлением прежних этноцен-трических тенденций (например, традиционного конфликта между французской и валонской группами в Бельгии), сколько появлением в Западной Европе в эпоху промышленного процветания миллионных армий так называемых "приглашенных" рабочих из развивающихся стран. Экономические, политические, этнические конфликты между социальными группами, оформлявшиеся в программы, лозунги и прочие материализованные идеологические продукты, стали той повседневной реальностью, с которой общество и вместе с ним социальные психологи не могли не считаться. В этих условиях модели общества, человека (и их взаимодействия), применявшиеся в американской социальной психологии, обнаружили свою неадекватность. Непригодность американской парадигмы для 184 Опыт Западной Европы: парадигма понимания Западной Европы была подтверждена и студенческим движением конца 60-х годов. Оно подтолкнуло ведущих социальных психологов к переосмыслению принятых постулатов, еще более остро поставив на повестку дня проблему социальной релевантности науки. Таким образом, если в США социальные психологи в силу ряда причин соци-окультурного характера продолжали прежнюю традицию исследования, уповая на "то, что в конечном итоге массивы разрозненных данных будут организованы в системное целое своим Эйнштейном, то в Западной Европе именно внешние по отношению к науке факторы (политическая обстановка, давление общественности и др.) заставляли энергично искать новые, более продуктивные пути. Трудно сказать, как развивалась бы западная социальная психология, если бы не было Второй мировой войны. Очевидно одно - запад-ноевропейцам не пришлось бы 25 лет догонять США, учиться по американским учебникам и копировать американские методы исследования. В течение длительного времени США были для Западной Европы той Меккой, без паломничества в которую ученый значительно терял в авторитете. В 1963 г. Ж. Стетцель в первом (!) французском учебнике по социальной психологии писал: "Современная социальная психология в ее нынешнем виде как по ближайшему прошлому, так и по сути своего развития вплоть до наших дней - почти исключительно американская наука" [Stoetzel, 1963., р. 15]. Четверть века потребовалось на то, чтобы создать свои кадры, восполнить интеллектуальные ресурсы, урон которым был нанесен в предвоенные годы "утечкой мозгов" в США . Что касается дальнейшего движения европейской социальной психологии, то его направление было в значительной мере обусловлено логикой развития "родительских" по отношению к ней дисциплин - социологии и психологии - и обеспечено наличием богатейшего материала для решения теоретических задач, накопленного социальными науками в Западной Европе. Благодаря этому материалу западноевропейская социальная психология оказалась наиболее готовой к совершению того поворота (от натурализма к субъективизму), который наметился в смежных науках. Первым серьезным шагом в этом направлении и стала коллективная монография "Контекст социальной психологии: критическая оценка". Она отражала процесс растущей поляризации позиций внутри самой западноевропейской социальной психологии. Одна группа психологов послушно следовала в фарватере американской парадигмы. Другая открыто выражала недовольство ею и искала новые ответы на старые, постоянно стоящие перед социальной психологией вопросы: о природе теории, о методах исследования социальных явлений не только в лаборатории, но и в естественной для них среде, о приро-Общая характеристика парадигмы. Предпосылки ... 185 де человека и общества, о ценностях и постулатах, регулирующих деятельность ученого, детерминирующих его теории и методы исследования; о социальной релевантности научных результатов; о специфике методов исследования в социальной психологии по сравнению с методами естественных наук [Tajfel, 1972]. По собственному признанию, авторы "Контекста..." ставили перед собой две задачи: выяснить причины недовольства установившейся практикой исследования и дать конструктивные альтернативы. Соответственно в книге представлены как бы два "образа" социальной психологии: негативный (какой она не должна быть) и противостоящий ей позитивный (какой ее хотели бы видеть авторы). Итак, чем именно и почему оказались не удовлетворены западноевропейские социальные психологи в американской парадигме, т. е. в современной психологической социальной психологии? Сведя воедино и систематизировав их критику, мы получаем следующую картину. Общая оценка. Современная социальная психология - не наука в строгом смысле этого слова. Ей пытаются придать наукообразный вид посредством привлечения математических средств и метода лабораторного эксперимента, тем не менее основным критериям науки (наличие собственного предмета, системы понятий, знаний и задач) социальная психология не соответствует. Она представляет скорее некую область исследований, в которой время от времени удается, как правило неожиданно, получать новые результаты. Прочного фундамента для систематического развития у этой дисциплины нет. Время от времени в ней вспыхивает интерес к тому или иному явлению. Через некоторое время он угасает, оставляя за собой некоторое количество несистематизи-рованных и противоречивых данных. Социальная психология расколота на направления со своими проблемами и терминологией. Каждая из школ имеет свои собственные критерии истины и стандарты научного исследования. Социальная психология - это замкнутая в себе и в то же время мозаично пестрая сфера познания. Видимость сплоченности социальных психологов объясняется желанием представлять единую дисциплину, хотя внутренние различия между ними велики. Несмотря на претензии социальной психологии, ей не удалось произвести революцию в науках о поведении. Она превратилась в исследовательскую технологию, которая состоит в опытно-статистической проверке суждений здравого смысла с целью показать, что утверждение, известное как правильное-правильно. Создавшееся положение с точки зрения авторов "Контекста..." обусловлено рядом факторов. Один из них - влияние позитивистской эпи-стемологии, согласно которой задача ученого состоит в том, чтобы выявлять устойчивые связи между явлениями, собирать "данные", 186 Опыт Западной Европы: парадигма понимания опираясь, главным образом, на эксперимент и статистическую обработку его результатов, в надежде, что когда-нибудь их будет собрано достаточно для преобразования в теорию. Прямые результаты длительного влияния позитивизма: превращение социальной психологии в деятельность по экспериментальному подтверждению тривиальных истин и афоризмов здравого смысла; стерильность и малая аддитивная ценность экспериментальных исследований; хаотичность поиска; пренебрежение теоретической работой из опасения прослыть "теоретиком" среди единственно достойных уважения "экспериментаторов". Другой фактор неудовлетворительности современной социальной психологии - влияние на нее идеологии американского общества, которое проявляется в принятых моделях человека, общества и взаимодействия между ними. В этих моделях человек предстает как существо либо пассивное, либо мотивированное сугубо экономическими выгодами. Если человек поступает по законам капиталистической рыночной экономики, то его поведение считается рациональным. Если послушно выполняет роли, интерпализованные в процессе социализации, то он нормален. Если же человек отклоняется от навязываемых обществом ролей - он девиант, социальный брак. Само общество в социальной психологии стабильно, его идеал - статус-кво, функциональное равновесие притертых друг к другу частей. Унифор-мность индивидуальных систем ценностей - залог жизнеспособности общества. Результатом действия позитивистской методологии и идеологии американского общества, наиболее рельефно выразившимся в бихевиоризме, является принцип методологического индивидуализма, согласно которому исходным пунктом и единицей анализа социальных явлений выступает поведение индивида, взаимодействующего с другим, ему подобным. Это взаимодействие объясняется законами общей психологии, которые, в свою очередь, выводятся из законов биологических. Как объект исследования, человек не отличается от объектов природных. Отсюда ограниченное, поверхностное понимание социального как множества. Такое понимание основано на трех постулатах: а) социальное есть простое следствие механического сложения индивидуального; б) социальное не содержит феноменов, которые нельзя было бы объяснить действием психологических, а в конечном счете психофизиологических законов; в) между социальным и несоциальным нет существенной разницы: другой человек - лишь элемент окружающей среды. При этом социальное лишается таких важных характеристик, как опосредованность символическими системами, языком, общением. В итоге, несмотря на то что в учебниках социальная психология обычно определяется как психология социального Общая характеристика парадигмы. Предпосылки ... 187 поведения, о социальном в них говорится меньше всего. Тем самым социальная психология превращается в отрасль общей психологии. Не видя специфики социального, представители традиционной парадигмы изучают субъект-субъектное отношение как субъект-объектное. Разница между возможными вариациями заключается лишь в акценте на ту или иную сторону отношения. Оставаясь отраслью, разделом общей психологии, такая социальная психология в лучшем случае выполняет функцию коридора, по которому сообщаются психология и социология. Не найдя своего аспекта в социальном, она оказывается без своего предмета и, как следствие этого, не имеет своей общей теории, оставаясь описательной научной дисциплиной. Но без собственных предмета и теории она не имеет и своих методов. Последние заимствуются из других наук (общей психологии, социологии, этнографии и т. п.). Метод номологичес-кого лабораторного эксперимента был незаслуженно абсолютизирован в ущерб остальным. Поскольку к тому же практически контингент испытуемых в этой искусственной среде - студенты колледжей, т. е. выходцы из "среднего класса", носители относительно гомогенной системы ценностей, да еще (в соответствии с исходной моделью человека) рассматриваемые как чистые грифельные доски, на которых можно записывать любые экспериментальные условия, то неудивительно, что полученные данные большей частью имеют весьма ограниченную валидность и не могут быть экстраполированы на социальную действительность. В итоге социальная психология оказывается социально-нерелевантной. В противовес этому негативному образу и возникла общая платформа, основой которой, по мнению Г. Тэджфела, служило убеждение: что социальная психология должна стать чем-то вроде точной науки о социальном поведении человека, в явной форме учитывать взаимосвязь человека с его социальным окружением, не претендовать на объективность, т. е. на независимость от ценностных ориентаций, при этом смысловой и знаковый аспекты общения между людьми могут быть исключены из социальной психологии только ценой потери смысла всего исследования; что методы (экспериментальные или любые другие) не должны диктовать ход исследования и теоретической работы; и, наконец, что социальные психологи должны стремиться к более четкому осознанию общественной роли своей деятельности [Tajfel, 1972,]. Таковы предлагаемые основы позитивного образа социальной психологии, в котором можно вычленить три основных постулата: 1) не методы, а теория диктует ход исследования; 2) социальная психология, исследуя поведение человека в социальной среде, имеет своим 188 Опыт Западной Европы: парадигма понимания предметом смысловой, знаковый аспект общения; 3) социальная психология как наука зависит от мировоззренческих посылок социальных психологов, которые должны осознавать общественную значимость своей деятельности. Нетрудно заметить, что эти постулаты - прямой антипод исходным методологическим положениям американской (психологической) социальной психологии. Лишь пункт об общественной значимости социально-психологических исследований (в США косвенно затронутый дискуссиях об этике социально-психологических исследований и социальной релевантности) можно с некоторой натяжкой счесть совпадающим. Однако плодотворность, конструктивность выдвинутой альтернативы необходимо было доказать как теоретически, так и практически. Насколько успешной в этом плане оказалась попытка, предпринятая десять лет назад первыми западноевропейскими критиками американской социальной психологии, будет показано далее.