МИФОЛОГИЯ (2)

Глава 1

БРЕМЯ «ПЛАВИЛЬНОГО ТИГЛЯ»: мифология Средиземноморья

Зевс, меж богов величайший и лучший, к тебе моя песня!
Громкораскатный, владыка державный, судья‑воздаятель,
Любишь вести ты беседы с Фемидой, согбенно сидящей.
Милостив будь, многозвучный Кронид, – многославный, великий!

Из Гомеровских гимнов

Мифы Средиземноморья. – «Протоклассическая» культура Греции. – Крит и минойцы. – Великая богиня. – Ахейское нашествие. – Златообильные Микены. – Вторжение дорийцев. – Забытые хетты. – Культ умирающего и воскресающего бога. – Финикийцы. – Египет и культ Исиды. – Апеннинский полуостров. – Загадочные этруски. – Легенда об основании Рима. – Близнечные мифы. – Ранняя римская мифология. – Источники сведений об античной мифологии.

Как писал в своем знаменитом исследовании «Великие тайны океанов» Жорж Блон, «час Средиземного моря пробил за четыре тысячи лет до возведения пирамид». Около этого времени в Восточном Средиземноморье зафиксированы следы морского присутствия человека, причем следы, подтверждающие факт не прибрежных, а именно морских плаваний, то есть – факт морских межплеменных коммуникаций. Следовательно, к этому времени восходит и начало формирования средиземноморской цивилизации.

Эти следы принадлежали «протоклассической» культуре, язык которой, как убедительно доказал английский археолог Артур Эванс, дешифровавший линейное письмо А, не принадлежал ни к индоевропейским, ни к семитским. Культуре, которую принято называть критской (по ее географическому центру на острове Крит) или минойской – по имени легендарного царя Миноса, который, согласно греческим мифам, правил на Крите, а после смерти стал в аиде одним из трех судей загробного мира. Представителей же этой культуры сегодня именуют минойцами, тогда как античные авторы называли их пеласгами – по имени мифического родоначальника.

Критская культура считается древнейшей культурой Средиземноморья. Как уже упоминалось, ее первый расцвет приблизительно совпадает по времени с расцветом Шумера, среднеминойский период («эпоха первых дворцов») – с вторжением на Балканы протоэллинских племен, позднеминойский период – с господством на материке ахейцев. По словам польского исследователя К. Куманецкого, первоначально «успешно развивались, скорее, восточная и южная части острова, затем центр власти и культуры переместился в Кносс, Фест и Маллию. Дворцы, постоянно перестраивавшиеся и становившиеся все более пышными на протяжении двух с половиной веков, украшены колоннадами и фресками. Монументальная архитектура дворцов и фресковые росписи – главные черты, отличающие Крит от современных ему кикладской и элладской цивилизаций, носивших куда более примитивный характер. В расцвете фресковой живописи, наивысшее развитие которой приходится уже на эпоху „вторых дворцов" (XVII в. до н. э.) и на позднеминойский период, справедливо видят проявление характерной для критян любви к ярким краскам. Еще в первых дворцах в Кноссе и Фесте некоторые стены покрыты были разноцветными рисунками. Довольно рано появились и изображения человеческих фигур.

Влияние Крита на Европейский континент в эпоху „первых дворцов" еще очень слабое даже там, где такое влияние должно было бы быть наиболее ощутимым. Это связано с передвижениями народов, ареной которых стали на рубеже III–II тысячелетий до н. э. балканские земли. Весь Восток затронули последствия этих крупных миграций. Начало правления XII династии в Египте (около 2000 г. до н. э.) ознаменовано тяжелой борьбой за оборону страны; в тот же период пала Троя II. Протоиталийцы вторглись на Апеннинский полуостров, протоэллины – на Балканы. Ахейцы остановились в Фессалии, подчинив себе местных пеласгов. Период догреческий, или раннеэлладский, всюду завершается руинами и пожарами, что ясно указывает на приход новых народов. В среднеэлладскую эпоху возник обычай хоронить мертвых в так называемых шахтных гробницах, появились также новые формы керамики. Изготовлявшаяся тогда в Центральной Греции керамика отличается от раннеэлладской не только составом глины, характерной блестящей черно‑серой или желтой поверхностью с весьма скупым орнаментом, но прежде всего сильно расчлененной формой сосудов, напоминающих металлические».

Обнаруженные при раскопках критских дворцов стенные росписи, предметы роскоши и керамические сосуды позволяют сделать ряд предположений о мифологии и религии пеласгов, отзвуки которых слышны в греческих мифах и греческом культе. Так, на многих критских геммах и перстнях встречается изображение богини со щитом, которую вполне логично представить прообразом Афины. Среди других изображений – богиня между двумя львами на вершине горы (в ней видят прообраз Артемиды) и богиня с голубем (прообраз Афродиты). На фресках также часто встречаются изображения ритуальных игрищ и процессий. Среди игрищ особе место занимает тавромахия – поединок с быком; в греческой мифологии тавромахия была переосмыслена как поединок Тесея с Минотавром в кносском лабиринте. Участники ритуальных процессий, как правило, изображаются несущими лабрис – топор с двумя лезвиями, символ Великой Богини‑матери; позднее лабрис стал считаться символом Зевса, рожденного, по преданию, титанидой Реей в пещере на Крите.

С культом Великой Богини связаны и представления о куретах, которые пересказывает Страбон: «По словам тех писателей, которые передают сказания из истории Крита и Фригии, куреты – это некие демонические существа или слуги богов; причем эти предания у них переплетаются с рассказами об известных священных обрядах, частью мистических, частью связанных с воспитанием младенца Зевса на Крите или с оргиями в честь Матери богов, справляемыми во Фригии и в области троянской Иды. В этих рассказах обнаруживается незначительное разнообразие: так, по одним сказаниям, корибанты, кабиры, идейские дактили и тельхины отождествляются с куретами, в других – эти племена изображаются родственными, с некоторыми незначительными отличиями между собой. Говоря кратко, их всех считают чем‑то вроде людей боговдохновенных и пораженных вакхическим безумием, которые в образе служителей божества при совершении священных обрядов устрашают людей военной пляской, исполняемой в полном вооружении под шум и звон кимвалов, тимпанов и оружия в сопровождении флейты и воплей… На Крите справлялись особые обряды в честь Зевса с оргиями: в них принимали участие и служители, какими в культе Диониса являлись сатиры. Их называли куретами; это были какие‑то юноши, которые исполняли упражнения в доспехах в сопровождении пляски, представляя при этом мифическую историю о рождении Зевса; в этой сцене они изображали Кроноса, обычно пожиравшего своих детей тотчас после их рождения, и Рею в хлопотах утаить свои роды, чтобы, удалив новорожденное дитя, по возможности спасти его. Для этого богиня, как говорят, берет себе в помощники куретов, которые, окружив богиню бубнами и тому подобными шумовыми инструментами, должны были военной пляской и шумом устрашить Кроноса и незаметно похитить его ребенка. По преданию, они и воспитали младенца Зевса столь же заботливо. Оттого‑то куреты и были удостоены этого почетного имени, что либо оказали эту услугу, будучи сами молодыми и юными (κυροί), либо воспитали ребенка Зевса. Они являются чем‑то вроде сатиров у Зевса».

Известный английский писатель и исследователь Р. Грейвс, перу которого принадлежат, в том числе, книги «Белая богиня» и «Мифы Древней Греции», выдвинул теорию о том, что в своем «исконном» варианте античная – и, шире, европейская – мифология строилась вокруг сюжета о Великой Богине и ее возлюбленном. В предисловии к «Мифам Древней Греции» Грейвс писал: «Я разработал следующую, в чем‑то неортодоксальную и допускающую дальнейшие уточнения историческую гипотезу, которая, тем не менее, не противоречит современным археологическим и антропологическим сведениям и, надеюсь, хорошо объясняет вариации мифического образа.

В древней Европе не было богов. Великая Богиня считалась бессмертной, неизменной и всемогущей. Религиозное мировоззрение пока еще обходилось без идеи отцовства. У богини были супруги‑соправители, однако брала она их для удовольствия, а не для того, чтобы дать отца своим детям. Мужчины боялись своего матриарха, поклонялись и подчинялись ей; очаг, за которым она следила в пещере или хижине, являлся самым древним социальным центром, а материнство считалось главным таинством. Вот почему греческое публичное жертвоприношение предусматривало принесение первой жертвы Гестии – покровительнице очага… Небесным символом богини была луна. Три фазы луны – молодая, полная и убывающая – напоминали три фазы матриарха: девственница, нимфа (женщина в брачном возрасте) и старуха. Далее, поскольку ежегодный бег солнца напоминал рост и упадок физических сил богини (весна была девственницей, лето – нимфой, а зима – старухой), ее стали идентифицировать с сезонными изменениями в растительной и животной жизни, а следовательно, и с матерью‑землей, которая в начале вегетативного года производит только листья и бутоны, затем – цветы и плоды и, наконец, перестает плодоносить. Ее можно представить и в виде еще одной триады: девушка верхнего мира, нимфа земли или моря и старуха подземного мира, персонифицированные соответственно в Селене, Афродите и Гекате…

По мере того как соитие становилось общепризнанной причиной деторождения, религиозный статус мужчины постепенно повышался, а ответственность за беременность женщин больше не возлагалась на ветры и реки. Нимфа, или царица племени, выбирала себе на год возлюбленного из числа юношей, состоявших в ее свите, и в середине зимы, когда кончался год, он приносился в жертву. Возлюбленный был скорее символом плодородия, чем объектом ее эротических наслаждений. Его кровь разбрызгивали, чтобы плодоносили деревья, росли хлеба и давали приплод стада, а тело, вероятно, поедалось в сыром виде женским окружением царицы… Затем эта практика изменилась, и царь стал умирать, когда сила солнца, с которым его идентифицировали, летом шла на убыль, а другой юноша, его близнец или мнимый близнец, становился новым возлюбленным царицы, чтобы в положенное время посреди зимы быть принесенным в жертву. Такие консорты обретали исполнительную власть только тогда, когда им разрешалось подменять царицу, нося ее магическое одеяние. Так возникли цари‑жрецы, и, несмотря на то, что солнце стало символом мужской плодовитости, как только возникла связь между жизнью царя и годичным циклом, луна не теряла своего главенства над солнцем, а царица – над царем, по крайней мере внешне, даже тогда, когда матриархат уже полностью выродился…

Знакомая олимпийская система возникла как компромисс между эллинскими и доэллинскими представлениями: появилось божественное семейство из шести богов и шести богинь, возглавляемых Зевсом и Герой… Установление патриархата завершает период собственно мифа. За ним следует период исторической легенды, которая рассматривается в свете исторической практики».

Универсальность мифа о Великой Богине, на которой настаивал Грейвс, представляется достаточно спорной; недаром английский мифолог Дж. Керк отозвался о Грейвсе как о человеке «блистательном, но полностью введенном в заблуждение своей теорией».