МИФОЛОГИЯ (57)

По словам Плутарха, еще Солон заметил, что конъюнкция луны с солнцем не совпадает с концом последнего (30‑го) дня месяца, а происходит в течение этого дня, и что, таким образом, часть дня до конъюнкции относится к старому месяцу, а часть после конъюнкции – к новому. Но так как нельзя было начинать новый месяц с средины дня, то в календарях чередовались месяцы в 30 дней и в 29; в последних конечный день приходился до конъюнкции; первый день месяца всегда назывался «новолунием», хотя бы приходился и после действительного новолуния. Деления времени на недели с особыми названиями для каждого дня у греков не было.
Таковы были общие принципы греческого времяисчисления. Но в нем, как и во всех других проявлениях жизни, замечается стремление отдельных племен и государств к обособленности и самостоятельности: следуя этим принципам, каждое государство, а в некоторых странах (например, в Фокиде, Локриде, Фессалии) даже отдельные города или мелкие племена имели свои особые календари, различавшиеся друг от друга временем начала года, названиями месяцев, иногда системой уравнения и пр. Нужно заметить, что у древних авторов встречается очень мало сведений об этих местных календарях, за исключением аттического и македонского; в последнее время данные для их изучения значительно пополнились благодаря множеству вновь открытых надписей, но все еще далеки от желанной полноты и точности, так что лишь немногие календари могут быть названы окончательно восстановленными.
Что касается начала года, то им служило обыкновенно первое новолуние после солнцестояний или равноденствий. Так, например, в Афинах год начинался после летнего солнцестояния (около средины июля, так что первый месяц их года соответствовал приблизительно 2‑й половине июля и 1‑й августа), в Спарте – после осеннего равноденствия, в Беотии – после зимнего солнцестояния, в Мегариде – после весеннего равноденствия и т. д. Названия месяцев, как уже было замечено, в огромном большинстве случаев были заимствованы от имен или прозвищ богов или от какого‑либо праздника, приходившегося на данный месяц. Можно предполагать, что первоначально у эллинов было четыре разных календаря: эолийский, северо‑дорический, южно‑дорический и ионический, и что из этих прототипов путем постепенных изменений названий месяцев развились местные календари племен и государств, которые в исторические времена были чрезвычайно разнообразны. Названия месяцев в ионических календарях оканчивались обыкновенно на – ίων, а в других группах на – ων, хотя были в этом отношении и исключения. В некоторых государствах, преимущественно союзных (например, у ахейцев, в Фокиде, Локриде и пр.), были в употреблении упрощенные календари, в которых месяцы различались просто по счету. Вставные месяцы обыкновенно помещались в конце первого или второго полугодия и назывались именем последнего месяца данного полугодия с прибавлением δευτεροη или υστεροη.
В нижеследующей таблице сопоставлены с юлианским календарем наиболее известные календари из разных групп и, кроме того, календарь македонский, который после Александра Великого был принят весьма многими азиатскими городами.
Сутки у древних начинались с заката солнца, так что состояли из ночи и следующего дня. Деление дня и ночи первоначально было только приблизительное; части дня различались по положению солнца, ночи – по течению звезд. Гомер знает деление дня на 3 части: заря, или утро, полдень и вечер. Впоследствии число таких делений было гораздо больше; чаще всего ночь делилась на три части, а день – на четыре. Выражение περί αγοραν πληθουσαν, употреблявшееся в городском быту для обозначения времени от позднего утра (приблизительно с 9 часов) до полудня, было заимствовано от того, что в эти часы рыночная площадь была особенно переполнена народом. Философу Анаксимандру приписывается изобретение солнечных часов, но во всеобщее употребление разделения суток на часы стало входить только после Александра Великого. При этом различались часы равноденственные, из которых каждый составлял 1/24 суток и таким образом был равен нашему часу, и часы обыкновенные, из коих каждый представлял собою 1/12 действительного дня и действительной ночи в продолжение целого года, так что летом дневные часы были длиннее, ночные – короче, а зимою наоборот. Для измерения времени употреблялись обыкновенно водяные часы.

Одной определенной эры для летосчисления во всей Элладе не было, и этим в значительной степени затрудняется ее хронология. Историки сперва вели летосчисление по поколениям, полагая по 3 поколения на столетие, затем по царям, жрецам или ежегодно сменявшимся магистратам, бывшим эпонимами года.
Сицилийский историк Тимей, живший во 2‑й половине IV и 1‑й половины III в., первым ввел летосчисление по Олимпиадам, т. е. четырехлетним промежуткам времени от одного Олимпийского праздника до другого, причем исходным пунктом был праздник 776 г. до Р. X., когда впервые был записан победитель в беге. С тех пор в Олимпии велся полный список победителей, хранившийся в гимнасии; всего было 293 Олимпиады до 394 г. по Р. X., когда Олимпийские игры по указу императора Феодосия были уничтожены. По примеру Тимея вели счет по Олимпиадам Полибий, Диодор, Дионисий Галикарнасский и др. Кроме того, в позднейшую эпоху в разных государствах было много местных эр, которые узнаются преимущественно из надписей.
 

Общеэллинские празднества

Обозрение праздников отдельных местностей Эллады мы начнем с четырех национальных празднеств, совершавшихся в Олимпии, Дельфах, Немее и на Коринфском перешейке (Истме). Первоначально все эти празднества, без сомнения, имели лишь местное значение и только с течением времени, благодаря особым благоприятным обстоятельствам, возвысились до того общеэллинского значения, которым пользовались в исторические времена. Происхождение всех их кроется во мраке доисторической эпохи (хотя в гомеровских поэмах они не упоминаются), но своим возвышением до общенационального значения все они обязаны дорийцам и в особенности спартанцам: законодателю спартанскому Ликургу вместе с Ифитом элейским приписывается то устройство Олимпийского праздника, которое соблюдалось в исторические времена. Спартанцы же были главными виновниками низвержения коринфских и сикионских тиранов, с которым тесно связано возобновление Истмийских и Немейских празднеств. Само собой разумеется, что первоначально главной целью этих праздничных собраний было почитание того божества, которому была посвящена данная местность; но гимнические и другие состязания, издавна устраивавшиеся в честь божеств во время этих праздников, постепенно приобрели столь выдающееся значение, что стали считаться существеннейшею частью празднества, так что именно благодаря им эти четыре праздника возвысились до значения общеэллинских и до того небывалого блеска, которого сами по себе они никогда бы не имели. Древнейшим состязанием, по крайней мере в Олимпии, был бег взапуски на стадии, но к нему постепенно, начиная с VII в. до Р. Х., присоединялись различные другие виды состязаний, разнообразие которых явилось следствием более строгого разделения состязающихся по возрастам (на детей, безбородых, мужей и т. д.), введения различных изменений и комбинаций в самые состязания, допущения разных видов бега на колесницах и т. п. Затем кроме гимнических и конных состязаний были введены музыкальные (которые, впрочем, в Дельфах были установлены раньше других состязаний и долгое время были единственными), поэтические и т. п., так что эта часть праздника приобретала все большее и большее развитие и блеск и стала привлекать участников и зрителей, не только из собственно Эллады, но и из малоазийских, сицилийских и южноиталийских колоний. Большинство государств Эллады отправляло священных послов для участия в этих праздниках. Масса публики съезжалась не только из любопытства и жажды к зрелищам, но и по торговым делам, так как здесь благодаря стечению народа происходила весьма оживленная торговля всякого рода товарами. Ораторы, поэты и философы приезжали сюда публично читать свои произведения, художники выставляли напоказ свои произведения (Плиний говорит даже о настоящих состязаниях живописцев (certamen picturae) в Коринфе и Дельфах), государства обнародовали и выставляли во всеобщее сведение договоры и другие важные грамоты, одним словом, эти празднества служили для эллинов весьма важными объединяющими центрами, и во время их била ключом общеэллинская жизнь, заставлявшая забывать хоть на время всю ту многообразную рознь, от которой эллины так много страдали. Победа на них считалась величайшим счастьем и ценилась чрезвычайно высоко. Все сказанное в наибольшей мере относится к Олимпийскому празднеству, которое далеко превосходило остальные блеском, великолепием и многочисленностью собиравшейся публики. Самый блестящий период празднеств, естественно, совпадает со временем наибольшего могущества и процветания Эллады, т. е. относится к V в. до Р. X.; но еще и в римские времена пользовались они большим значением и уважением и продолжались до IV в. по Р. X.: Олимпийские игры были прекращены в 394 г. по распоряжению императора Феодосия, Истмийские упоминаются в последний раз при императоре Юлиане.
Подробности относительно состава, условий и хода состязаний на разных празднествах известны нам далеко не в одинаковой степени. Об Олимпийских играх мы знаем гораздо более, нежели о других, но имеем право думать, что в общем между ними было большое сходство, так что по Олимпийским играм можем заключать и о других, помня только, что последние значительно уступали Олимпийским в блеске и великолепии.
 

Олимпийский праздник

Он получил свое название от местности, в которой совершался, именно Олимпии, в Писатиде, одной из областей Элиды. Учреждение его приписывается разным мифическим героям, преимущественно Пелопу или Гераклу. Причиной того, что некоторые признавали Пелопа основателем праздника, служили высокие почести, воздававшиеся ему в Олимпии: по словам Павсания, здесь почитали его настолько выше других героев, насколько Зевса выше богов; считать же Геракла учредителем праздника побудило, вероятно, участие в нем дорийцев, переселившихся в Пелопоннес, по преданию, под начальством потомков Геракла – Гераклидов. Затем праздник, как кажется, на некоторое время совершенно прекратился, именно до воцарения в Элиде царя Ифита, современника спартанского законодателя Ликурга. По словам Павсания, в то время Пелопоннес был раздираем междоусобицами; Ифит, обратившись к оракулу с вопросом о средствах к умиротворению раздоров, получил совет возобновить Олимпийский праздник и учредить в Олимпии культ Геракла, до того времени считавшегося там враждебным героем. Ифит, пригласив Ликурга к участию в исполнении этого совета, вместе с ним составил устав священного перемирия, по которому во время праздника должны были прекращаться все враждебные действия против участвующих в нем, а вся область, в которой лежало святилище, как принадлежавшая богу и состоявшая под особым его покровительством делалась неприкосновенной для всех участников праздника, и все отправлявшиеся на него имели право свободного прохода даже через неприятельскую страну; в священную область никто под страхом проклятия не смел вторгаться вооруженною силою; дружественные войска, имевшие надобность пройти через нее, отдавали свое оружие на границе и получали его обратно при выходе из области. При наступлении времени праздника элейцы через послов оповещали о нем все греческие государства; в случае забвения каким‑либо государством экесирии они имели право налагать на него денежный штраф и до уплаты его не допускать государство к участию в празднестве; это право было однажды применено к спартанцам.
Таков был устав перемирия, приписываемый Ифиту и Ликургу; он был начертан на медном диске, еще во времена Павсания (II в. по Р. X.) хранившемся в олимпийском храме и представляющем собою древнейший из известных нам греческих эпиграфических памятников. При входе в храм стояла статуя Ифита, увенчиваемая олицетворенной Экесирией. Хотя личности Ифита и Ликурга не могут быть названы вполне историческими, однако в предании об установлении экесирии можно признать достоверным участие Спарты и приобретенное ею влияние на играх; это был единственный случай расширения сферы ее влияния в Пелопоннесе мирным путем, а не силою оружия.
Мы не можем, конечно, шаг за шагом проследить постепенное возрастание значения Олимпийского праздника; во всяком случае в те времена, от которых до нас дошли более точные сведения, он является уже общеэллинским, большинство государств Эллады принимало в нем участие посредством посылки феорий, участники состязаний и зрители стекались отовсюду.